Евангельские христиане – это потомки протестантской реформации. Мы верим, что человек обретает спасение только по благодати только по вере и только во Христа. В ряду того, что реформаторы отвергали, была также и система таинств католической церкви, схожая по замыслу с православной. Католики утверждают, что крещение и Вечеря Господня — неотъемлемые инструменты спасения.

Тем не менее, лишь то, что реформаторы отвергли установления как неотъемлемые инструменты спасения, не значит, что установления не важны в христианской жизни. Мы верим, что Господь Иисус учредил эти установления для того, чтобы народ Божий соблюдал их, когда собирается вместе для поклонения. Эти установления – символ единения христиан с Христом и друг с другом.

И потому мы верим, что установления действительно изменяют людей. Позвольте привести вам три причины.

Я помню, как один теолог, в попытке ответить на этот вопрос придумал каламбур, основывающийся на двусмысленности английских фраз: «Что такое разум? Это нечто нематериальное. (или «Это не важно») А что такое материя? (или «Что случилось?») Это не разум. (или «Не бери в голову»)».

Он пытался сказать нам, что наш разум, неразделимо связанный с органом нашего тела — мозгом, тем не менее, не равен ему по сути. Мозг может быть вместилищем разума, может быть органом, который тело использует, чтобы думать. Но есть разница между мозгом, который думает и самим процессом мышления. Так что мы задаёмся вопросом: «Что такое мысль?» Является ли она всего лишь биохимическим электроимпульсом, который полностью может быть измерен с помощью физических приборов? Или есть нечто не физическое, духовное в мыслительном процессе, и это присуще именно людям?

Исторический спор между протестантской и римско-католической церквями часто преподносится как конфликт между понятиями деяний и веры, а также добродетелей и благодати. Для выражения своих взглядов на вопрос оправдания авторитетные деятели Реформации пользовались краткими богословскими лозунгами на латыни, и обороты, которые они использовали – sola fide и sola gratia – глубоко укоренились в протестантской истории. Sola fide, или «только верой», значит, что наши деяния не являются основанием для оправдания перед Богом, в то время как sola gratia, или «только благодатью», значит, что на оправдание не влияют никакие наши добродетели.

Проблема этих лозунгов в том, что такие богословские условные обозначения легко могут быть неверно истолкованы или восприняты как призыв к излишнему упрощению сложных понятий. Таким образом, слишком резко разграничивая понятия веры и деяний, саму суть этих концепций можно понять превратно.

Реформаторы настаивали на том, что оправдание возможно лишь верой, но не имели в виду, что вера сама по себе является каким-то деянием. Они стремились показать, что наши деяния не влияют на оправдание, однако ничего не говорили о том, что этому оправданию как-то способствует вера.

«…Бог предложил [Христа] в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да [явится] Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса»

(Римлянам 3:25–26)

ВВЕДЕНИЕ

Почему библейская реальность с таким трудом проникает в сознание современного мирского человека? Отчасти потому, что библейское мышление и мирское мышление имеют совершенно разные отправные точки. Мирское мышление не обязательно означает, что в нем совсем нет места Богу, или что оно отрицает Библию как источник истины. Это мышление провозглашает человека главной реальной сущностью во всем мироздании. Любая его идея начинается с допущения, что главные права, главные потребности и главные ожидания суть прерогатива человека. Отталкиваясь от этой исходной точки, мирское мышление распространяется дальше, и вот уже человек с его правами и потребностями становится мерилом всего, что есть в этом мире. То, в чем мирское мышление усматривает проблему, именуется проблемой постольку, поскольку не отвечает правам, или потребностям, или ожиданиям человека — «центра мироздания». То, что мирскому мышлению представляется успешным, именуется таковым постольку, поскольку отвечает правам, потребностям и ожиданиям человека.

Очень немногие доктрины разжигают столько споров и пробуждают столько злобы среди христиан, как доктрина предопределения. Это одна из тех доктрин, которые разделяют людей так резко, что некоторые объявили бы бессрочный мораторий на обсуждение этой темы.

Предопределение также является доктриной, к которой мало кто равнодушен. Страсти разгораются по обеим сторонам барьера. Те, кто против нее, воспринимают ее как ущемляющую значимость человеческой свободы и бросающую темную тень на великодушие Бога. Тем, кто за нее, импонирует сознание уверенности и покоя, а также торжество Божьей благодати, заключающееся в ней.

Ну что ж, если она сеет столько распри, то почему это нас должно волновать? Меня часто спрашивают, как страстного сторонника доктрины: «Что в ней особенного?» Я уверен, что Мартину Лютеру неоднократно задавали этот же вопрос. Возможно поэтому он объявил, что доктрина предопределения является основой, «сердцем церкви». Любопытно то, что Лютера едва успели похоронить, как его последователи радикально изменили и смягчили его теорию для будущих поколений лютеран, тем самым воткнув кол в сердце своей церкви.

Некоторые христиане полагают, что в проповеди Евангелия следует упоминать лишь о смерти Христа. Автор статьи утверждает, что нам, безусловно, следует уделять большое значение смерти Христа или размышлять о ней. В конце концов, даже апостол Павел говорил: «Я проповедую Христа, и притом распятого». Однако он также проповедовал Христа, воскресшего из мертвых. Если мы пренебрегаем этой частью Евангелия, мы проповедуем Евангелие, лишенное силы, неспособное менять жизнь людей.

ВСТУПЛЕНИЕ

Сегодня многие думают, что вера в воскресение мертвых так же нелепа, как вера в реинкарнацию. Поэтому было бы полезно взглянуть на исторические свидетельства, подтверждающие факт воскресения Христа. И в одной из будущих статей мы непременно это сделаем. Однако в нынешней статье мы хотим сосредоточиться на богословском значении воскресения Христова.

Некоторые христиане полагают, что в проповеди Евангелия следует упоминать лишь о смерти Христа. Я не хочу сказать этим, что нам не следует уделять много внимания смерти Христа или размышлять о ней. В конце концов, даже апостол Павел говорил: «Я проповедую Христа, и притом распятого». Однако он также проповедовал Христа, воскресшего из мертвых. Если мы пренебрегаем этой частью Евангелия, мы проповедуем Евангелие, лишенное силы, неспособное менять жизнь людей.

Мы начнем наше исследование с того, что кратко взглянем на воскресение в Ветхом Завете, после чего поговорим о том, какое место занимало воскресение Христово в проповеди ранних христиан.

«Но не то, чтобы слово Божие не сбылось: ибо не все те Израильтяне, которые от Израиля; и не все дети Авраама, которые от семени его, но сказано: В ИСААКЕ НАРЕЧЕТСЯ ТЕБЕ СЕМЯ. То есть не плотские дети суть дети Божии, но дети обетования признаются за семя. А слово обетования таково: В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ ПРИДУ, И У САРРЫ БУДЕТ СЫН. И не одно это; но так было и с Ревеккою, когда она зачала в одно время двух сыновей от Исаака, отца нашего. Ибо, когда они еще не родились и не сделали ничего доброго или худого (дабы изволение Божие в избрании происходило не от дел, но от Призывающего), сказано было ей: БОЛЬШИЙ БУДЕТ В ПОРАБОЩЕНИИ У МЕНЬШЕГО, как и написано: ИАКОВА Я ВОЗЛЮБИЛ, А ИСАВА ВОЗНЕНАВИДЕЛ».

(Римлянам 9:6-13)

Сегодня наша цель и необъятна, и вместе с тем ограничена. Мы сфокусируем внимание только на 11 и 12 стихах: «Ибо, когда они еще не родились и не сделали ничего доброго или худого (дабы изволение Божие в избрании происходило не от дел, но от Призывающего), сказано было ей: больший будет в порабощении у меньшего». Наша цель – просто понять указанную Павлом причину того, о чём было сказано Ревекке, когда Иаков и Исав еще не родились и не сделали ничего доброго или худого, а именно, что «больший будет в порабощении у меньшего», и выяснить, как мы можем применить это в наших жизнях.