Этот вопрос касается миссии Церкви. И особенно актуален он для евангельских христиан. Если спасение человека заранее определено неизменным Божественным решением, в чем смысл благовестия?

Я никогда не забуду своего ужаса, когда доктор Джон Герштнер задал этот вопрос во время одной из своих лекций. Нас было около двадцати студентов, сидевших перед ним полукругом. Поставил он вопрос так: «Ну что ж, господа, если из вечности Бог суверенно предопределил избрание и наказание, зачем нам вообще думать о благовестии?» Когда профессор начал свой опрос с левого края, я вздохнул с облегчением, потому что сидел последним справа. Я утешал себя надеждой на то, что кто-нибудь да ответит на вопрос прежде, чем очередь дойдет до меня. Но утешение было недолгим. Первый студент ответил на вопрос профессора так: «Честно говоря, не знаю. Этот вопрос всегда меня беспокоил». Второй студент сказал: «И я не знаю». Третий лишь отрицательно покачал головой, даже не подняв глаз. Один за другим все студенты признались в том, что не знают ответа. Костяшки домино стремительно падали в моем направлении.

Исторический спор между протестантской и римско-католической церквями часто преподносится как конфликт между понятиями деяний и веры, а также добродетелей и благодати. Для выражения своих взглядов на вопрос оправдания авторитетные деятели Реформации пользовались краткими богословскими лозунгами на латыни, и обороты, которые они использовали – sola fide и sola gratia – глубоко укоренились в протестантской истории. Sola fide, или «только верой», значит, что наши деяния не являются основанием для оправдания перед Богом, в то время как sola gratia, или «только благодатью», значит, что на оправдание не влияют никакие наши добродетели.

Проблема этих лозунгов в том, что такие богословские условные обозначения легко могут быть неверно истолкованы или восприняты как призыв к излишнему упрощению сложных понятий. Таким образом, слишком резко разграничивая понятия веры и деяний, саму суть этих концепций можно понять превратно.

Реформаторы настаивали на том, что оправдание возможно лишь верой, но не имели в виду, что вера сама по себе является каким-то деянием. Они стремились показать, что наши деяния не влияют на оправдание, однако ничего не говорили о том, что этому оправданию как-то способствует вера.

«…Бог предложил [Христа] в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да [явится] Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса»

(Римлянам 3:25–26)

ВВЕДЕНИЕ

Почему библейская реальность с таким трудом проникает в сознание современного мирского человека? Отчасти потому, что библейское мышление и мирское мышление имеют совершенно разные отправные точки. Мирское мышление не обязательно означает, что в нем совсем нет места Богу, или что оно отрицает Библию как источник истины. Это мышление провозглашает человека главной реальной сущностью во всем мироздании. Любая его идея начинается с допущения, что главные права, главные потребности и главные ожидания суть прерогатива человека. Отталкиваясь от этой исходной точки, мирское мышление распространяется дальше, и вот уже человек с его правами и потребностями становится мерилом всего, что есть в этом мире. То, в чем мирское мышление усматривает проблему, именуется проблемой постольку, поскольку не отвечает правам, или потребностям, или ожиданиям человека — «центра мироздания». То, что мирскому мышлению представляется успешным, именуется таковым постольку, поскольку отвечает правам, потребностям и ожиданиям человека.

Очень немногие доктрины разжигают столько споров и пробуждают столько злобы среди христиан, как доктрина предопределения. Это одна из тех доктрин, которые разделяют людей так резко, что некоторые объявили бы бессрочный мораторий на обсуждение этой темы.

Предопределение также является доктриной, к которой мало кто равнодушен. Страсти разгораются по обеим сторонам барьера. Те, кто против нее, воспринимают ее как ущемляющую значимость человеческой свободы и бросающую темную тень на великодушие Бога. Тем, кто за нее, импонирует сознание уверенности и покоя, а также торжество Божьей благодати, заключающееся в ней.

Ну что ж, если она сеет столько распри, то почему это нас должно волновать? Меня часто спрашивают, как страстного сторонника доктрины: «Что в ней особенного?» Я уверен, что Мартину Лютеру неоднократно задавали этот же вопрос. Возможно поэтому он объявил, что доктрина предопределения является основой, «сердцем церкви». Любопытно то, что Лютера едва успели похоронить, как его последователи радикально изменили и смягчили его теорию для будущих поколений лютеран, тем самым воткнув кол в сердце своей церкви.

Как утверждал один автор, те кто были знакомы с Тозером лично, часто называли его “пророком двадцатого столетия”, в особенности после его смерти. Но было много и других, тех, кто за это самое качество не любил его при жизни. Он был склонен к тому, чтобы указывать на недостатки в евангельском христианстве, и это заставляло их чувствовать себя неудобно в его присутствии. Английский писатель Питер Джеффри говорил о нём:

“Тозер не искал популярности и не боялся оставаться один. Однажды он сказал, что он проповедовал так, что его перестали принимать на всех наиболее значительных библейских конференциях страны… Тозер шагал под звуки другого барабанщика и по этой причине, он обычно шёл не в ногу со многими другими [руководителями] его религиозного парада” (Peter Jeffrey, Preachers Who Made a Difference, Evangelical Press, 2004, p. 91).

Некоторые христиане полагают, что в проповеди Евангелия следует упоминать лишь о смерти Христа. Автор статьи утверждает, что нам, безусловно, следует уделять большое значение смерти Христа или размышлять о ней. В конце концов, даже апостол Павел говорил: «Я проповедую Христа, и притом распятого». Однако он также проповедовал Христа, воскресшего из мертвых. Если мы пренебрегаем этой частью Евангелия, мы проповедуем Евангелие, лишенное силы, неспособное менять жизнь людей.

ВСТУПЛЕНИЕ

Сегодня многие думают, что вера в воскресение мертвых так же нелепа, как вера в реинкарнацию. Поэтому было бы полезно взглянуть на исторические свидетельства, подтверждающие факт воскресения Христа. И в одной из будущих статей мы непременно это сделаем. Однако в нынешней статье мы хотим сосредоточиться на богословском значении воскресения Христова.

Некоторые христиане полагают, что в проповеди Евангелия следует упоминать лишь о смерти Христа. Я не хочу сказать этим, что нам не следует уделять много внимания смерти Христа или размышлять о ней. В конце концов, даже апостол Павел говорил: «Я проповедую Христа, и притом распятого». Однако он также проповедовал Христа, воскресшего из мертвых. Если мы пренебрегаем этой частью Евангелия, мы проповедуем Евангелие, лишенное силы, неспособное менять жизнь людей.

Мы начнем наше исследование с того, что кратко взглянем на воскресение в Ветхом Завете, после чего поговорим о том, какое место занимало воскресение Христово в проповеди ранних христиан.

Доктор Дональд Уитни является пастором баптистской церкви в Глен Элин, штат Иллинойс, с 1981 года. Осознав Божий призыв к постоянному служению, он окончил Юго-Западную баптистскую теологическую семинарию в Форт Ворзе, Техас, в 1979 году со степенью мастера богословия. В 1987 году Дон получил степень доктора служения в Евангельской школе богословия в Дирфиде, Иллинойс.

Своей книгой автор стремится показать огромную важность духовной дисциплины в жизни христианина. Раскрывая суть духовной дисциплины, с самого начала доктор Уитни ясно указывает на ее цель – благочестие. Он очень удачно мотивирует читателя подчинить себя определенным рамкам, от которых человек стремится избавиться естественным образом. Всем христианам хорошо знакома борьба нового и ветхого человека, описанная апостолом Павлом в седьмой главе Послания к римлянам. Как часто верующие возводят в небеса недоумевающие взоры в поисках ответа на вопрос – как побороть грех! Ответ в этой книге! Дело в том, что цена свободы над своей плотью, которая стремится к греху, т.е., цена свободы делать то, что угодно Богу – это не что иное, как упорная духовная дисциплина, выраженная в правилах и ограничениях. Только взяв под контроль определенные сферы свой духовной жизни, христианин может подчинить себя Христу, как музыкант подчиняет себе музыкальный инструмент путем упорных репетиций.