Когда я читал статью Томаса Талботта «О предопределении, осуждении и любви Божьей» (RJ, февраль, 1983), на меня нахлынули невеселые воспоминания о проповедях Джорджа Макдональда, опубликованных в 1976 г. («Сотворение во Христе» («Creation in Christ»). До этого я с упоением читал рассказы Макдональда и его «Антологию», составленную Ч.С. Льюисом. Потом я прочитал одну фразу, и наша перспективная дружба оборвалась: «Я с презрением отворачиваюсь от всех Божьих портретов, нарисованных Джонатаном Эдвардсом, как бы на них от времени не ветшали краски, как бы их не смягчали более теплые штрихи» (Creation in Christ, P. 81). Я был просто в шоке! Джордж Макдональд презирает моего Бога! Уже более пятнадцати лет после окончания колледжа, изучая Библию в семинарии и магистратуре, я все больше влюблялся и поклонялся Богу Джонатана Эдвардса.
Итак, читая слова Томаса Талботта, я снова ощутил те же чувства грусти и утраты. Он пишет: «Я не буду поклоняться такому Богу. И если такой Бог отправит меня в ад за то, что я не поклоняюсь Ему, то так тому и быть – пойду в ад». (с. 14). Может ли христианское общение иметь какой-либо смысл, если мы так по-разному видим Бога друг друга? Надеюсь, какой-нибудь читатель помудрее меня может пояснить мне, как мы можем быть братьями во Христе и презирать Бога друг друга. А если это невозможно, то как же это повлияет на наше положение в церкви?
Моя цель состоит в том, чтобы исполнить то, что должен сделать любой пастор, когда «из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Деян.20:30). Я хочу встать на защиту доктрину Божьего суверенного предопределения от критики Талботта и сохранить евангельскую истину и возвеличить Божью славную благодать. Надеюсь, никто не будет фыркать, что, дескать, «Богу не нужна наша защита. Я знаю. Зато овцам нужна. Именно поэтому им нужны пастыри. В качестве противоядия на небиблейскую аргументацию Талботта я бы порекомендовал библейски насыщенное эссе Герхарда Воса «Духовное учение о любви Божьей», недавно вышедшей в сборнике «История искупления и библейское толкование» (Redemptive History and Biblical Interpretation – ed. Richard B. Gaffin). Но в начале я хотел бы яснее привести аргументы Талботта, а позже я дам свой ответ.
Утверждение Талботта
Он говорит: «Сама идея учения о предопределении состоит в том, что есть люди, которых Бог мог бы искупить, но по той или иной причине, Он выбирает их не искупать» (с. 12) (Под «мог бы» он имеет в виду, что «ничто вне пределов Божьей воли или природы не помешает Ему искупить» человека). Эти люди, которых Бог избирает не искупать, не избраны. «Это сразу же означает, что они не являются объектом Божьей вечной любви» (с. 13). «Тот, чье намерение заключается в причинении конечного вреда другому, не может быть мотивирован любовью к другому» (с. 13).
Это имеет четыре последствия для богословия. Первых два Талботту уже «достаточно, чтобы дискредитировать учение о предопределении, не говоря уже о других» (с. 13).
1. «Бог сам не любит тех самых людей, которых нам Он заповедал любить».
2. «Тот самый Бог, заповедавший нам любить своих врагов, не может любить Своих врагов».
3. «Милость не присуща Богу, т.е. не является Его неотъемлемым качеством»
4. «Бог меньше любит, меньше милует и менее добр, чем многие из людей»
«Этих четырех предположений, — утверждает Талботт, — уже достаточно, чтобы свести Реформаторскую доктрину о предопределении к полному абсурду» (с. 14).
Во второй части своей работы Талботт говорит о «чисто логическом парадоксе, создаваемом доктриной о предопределении». Он дает определение любви к Богу: «одобрять Бога во всем и благодарить Его то, что Он сделал для нас» (с. 15). Позже он заключает: «Просто логически невозможно любить [Бога], если Он прежде не возлюбил нас. Я просто не могу любить Бога, если Он прежде не полюбил меня». Невозможно чувствовать благодарность Богу, который провозглашает твое осуждение. Полагаю, что невысказанное утверждение между этим замечанием и непоследовательностью кальвинизма состоит в том, что кальвинисты требуют, чтобы все люди любили Бога, даже неизбранные.
В конце концов Талботт приводит аргумент, что совершенная любовь к ближнему не позволит принять и поверить в доктрину о предопределении; а факт того, что столько людей все же верят в нее, говорит о внутреннем мятеже против Божьей заповеди любить ближнего. Есть три варианта: либо мы любим ближнего недостаточно совершенно, либо мы любим (одобряем и благодарим) Бога менее совершенно, либо мы не можем поверить, что Бог избирает не любить нашего ближнего.
Ответ
Я бы, наверное, сказал это по-другому, но я принимаю утверждение Талботта, что учение о предопределении предполагает, что вне воли и природы Бога нет ничего, что бы воспрепятствовало Ему спасти людей. Препятствует Ему спасти людей в конце концов не что иное, как Его суверенная воля. «… Дабы изволение Божие в избрании происходило», Иакова Бог возлюбил, а Исава возненавидел (Рим.9:11-13). Посему я также принимаю вывод, что существуют люди, на которых не нисходит Божья избирающая любовь.
Я не всегда верил в это. Мой путь к принятию учения о предопределении пролегал не маршрутом философских или конфессиональных идей. Я шел путем библейской экзегезы. Я верю в доктрину, которую Талботт называет богохульством, прежде всего потому что не могу игнорировать ее присутствие в Слове Божьем, и больше не хочу избегать ее. Но, если это возможно, я тоже хотел бы видеть ее последовательность. Также я верю, что это неотъемлемая часть чистого Евангелия. Значит, мне следует ответить на критику Талботта.
Он утверждает, что доктрина предопределения предполагает, что «сам Бог не любит некоторых из людей, которых нам он заповедал любить». Чтобы признать это убедительной критикой, мы должны допустить, что 1) любовь, которую нам заповедано проявлять к ближнему, идентична той любви, которую Бог не проявляет к нему; 2) в разных природах Бога и человека нет ничего, что Богу в Своей прерогативе допустимо оставить для Себя и не позволить нам. Я думаю, что с точки зрения Библии, первое допущение, по меньшей мере, можно подвергнуть сомнению, а второе однозначно ложно.
Нельзя однозначно сказать, что нам заповедано любить именно так, как Бог отказывается любить. У нас нет заповеди проявлять избирающую любовь. Нам не дано окончательно определять чью-либо судьбу. Нам заповедано проявлять доброту и терпение. Мы должны призывать людей к покаянию. Мы призваны на добрые дела, чтобы люди могли видеть их и прославлять нашего Небесного Отца (Мф. 5:16). Конечно, это все происходит в контексте падшего мира, где доброта по отношению к одному ограничена справедливостью по отношению к другому.
Но Богу удается проявить такую любовь ко всем: «Ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Матф. 5:45), «подавая нам с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши» (Деян. 14:17). Огромные богатства божественной доброты призывают всех людей доверить свои сердца верному Творцу (Рим. 2:4).
Но что еще более важно, Талботт допускает, что различие между Богом и человеком не оправдывают того, что Бог поступает по отношению к людям не так, как заповедует людям поступать с другими людьми. Это допущение, несомненно, ложно. Во-первых, Бог многомудр и знает всё. Мы же не только ограничены, но и грешны. Вот что писал Джонатан Эдвардс относительно Божьего права делать то, что нам делать запрешено:
«Никакой другой твари не пристало претендовать на это. Ведь никто не обладает мудростью, даже если в других вопросах она есть. Да и в других делах никому не следует доверять это. Не им оно принадлежит, и не владеют они вселенной». (Freedom of the Will, New Haven: Yale University Press, p. 41 1)
Когда Бог говорит «видите ныне, что это Я, Я — и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей», Он оставляет за Собой исключительное моральное право, которого нет у нас. И когда Бог допускает ожесточение в Израиле, пока не войдет полное число язычников (Рим. 11:25), Он строго приказывает входящим язычникам: «Не превозносись над ветвями» (11:18). Но мы должны быть похожими на Павла, который прославил свое служение с одной целью: «Не возбужу ли ревность в [сродниках] моих по плоти и не спасу ли некоторых из них?» (11:14). Относительно Израиля, которого Бог ожесточил (Рим. 9:8, 11:7-10,25), Он заповедал нам подвизаться за их спасение, то есть любить их. В этом веке мы призваны любить тех, кого Бог ожесточил. И это нельзя назвать непоследовательностью, потому что Бог есть Бог, имеющий Свою особую цель как в суверенном ожесточении, так и в нашем благовестии.
Второе возражение Талботта против предопределения заключается в том, что «тот самый Бог, который заповедал нам любить своих врагов, не любит своих».
Не думаю, что это возражение отличается от первого. Ответ тот же самый. В самом деле, Бог удерживает избирающую любовь от врагов, но и нам не заповедано проявлять к своим врагам избирающую любовь. Да, мы призваны любить своих врагов, но Бог так же многообразно любит этих врагов (Мф. 5:45).
Однако Талботт обязательно подчеркнет, что наше намерение должно быть на высшее вечное благо неизбранного врага, в то время как Божье намерение (как мы говорим) — вечная погибель. Два замечания ослабляют позицию Талботта:
1) Наше намерение относительно вечной судьбы другого всегда условно. Поскольку мы не Бог, мы признаем, что наш возлюбленный, о котором мы молимся, может оказаться не избранным. Мы молимся о них во спасение (Рим. 11:14), но в конце концов признаем божественную волю (Деян. 13:48).
2) Божье намерение не примитивно, оно сложно. Нельзя адекватно с психологической или библейской точки зрения сказать, что Бог желает погибели Своих врагов. Он «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим.2:4). «Ибо Я не хочу смерти умирающего, говорит Господь Бог; но обратитесь, и живите!» (Иез.18:32).
Историческое разделение между заповеданной волей и суверенной волей (т.е. явленной и тайной волей) – это не философская выдумка для оправдания детерминизма перед лицом очевидных возражений. Это необходимое следствие усиленных трудов толкователей, стремящихся серьезно относиться к Писанию. Джонатан Эдвардс, наиболее глубоко проникшийся Писанием, делает следующее заявление:
«Итак Бог, может просто ненавидеть что-либо само по себе, с универсальной целью может это допустить. Хотя Он ненавидит грех сам по себе, Он в воле Своей может допустить его, чтобы больше воссияла святость, во всем и во все времена». («Miscellaneous Remarks,» Works II, Edinburgh: Banner of Truth, P. 528)
Поэтому, с одной стороны, Бог любит врагов Своих, с другой стороны, не любит. В том смысле, как любит Он, мы тоже должны любить. В том же смысле, в котором Он не любит, мы не можем следовать за Ним, будучи просто творением. Гончар имеет права, которых нет у глиняных горшков.
Третье возражение Талботта заключается в том, что «милость не присуща Богу, т.е. не является Его неотъемлемым качеством». Он говорит, что «если милость – неотъемлемое качество Бога, то логически невозможно, чтобы Он не проявлял любви в Своих действиях. А если в конечном итоге Он не проявляет любви к неизбранным, то к заявлению в 1 Ин. 4:16, что «Бог есть любовь», нужно найти альтернативное объяснение. Талботт предполагает, что Божий характер (любовь) несовместим с тем, что Он поступает с кем бы то ни было не по любви. Но это предположение невозможно обосновать в Библии. Даже богословие Иоанна не позволяет нам из посыла, что Бог есть любовь, заключить, что Бог ко всем людям проявляет любовь. Иоанн, пожалуй, наиболее «кальвинистский» автор Нового Завета. «Никто не может придти ко Мне, если то не дано будет ему от Отца Моего» (Ин.6:65, где Иисус отвечает, почему не пришел Иуда; эта идея повторяется и в Ин. 17:12, где Он называет Иуду «сыном погибели, да сбудется Писание»). «Вы потому не слушаете [слова Божии], что вы не от Бога» (Ин.8:47). «Но вы не верите, ибо вы не из овец Моих, как Я сказал вам» (Ин.10:26). «Всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин.18:37). И в Евангелии (1:12-13), и в Первом послании (5:1, ср. 4:7) утверждается, что возрождение происходит не «от хотения мужа», но предшествует вере и делает ее действенной. Предшествующее избирающее действие и есть «от Бога», «от истины» и «из овец моих».
Иоанн также проясняет, что не рожденные от Бога и не верующие, но делающие беззакония, Богом наказываются. В конце же все воскреснут, «и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения» (Ин.5:29). И если послушать Матфея (Мф. 25:46) и Иоанна с острова Патмос (Откр. 14:11), будет видно, что это осуждение не исправительное и временное, но карающее и вечное. Именно любящий Отец учеников Иисуса обрезает не приносящие плода ветви и бросает в огонь, где они сгорают (Ин. 15:2,6).
И если Талботт ответит, что Бог все равно поступает с осужденными в аду по любви (желает их спасти, но «не может», потому что связан другими обязательствами, например их свободной волей), то я возражу так:
1) Кальвинисты могут сказать то же самое (Бог желает их спасения, но «не может», потому что связан другими обязательствами, например сохранением Своей славной свободы и умножением милости для избранных); но
2) С точки зрения Библии непозволительно говорить о Божией любви по отношению к тем, кто осужден на муки в аду, потому что эти мучения нигде не рассматриваются как исправительные или временные.
Значение, которое я бы дал фразе «Бог есть любовь» следующее: это полнота Божьей природы, где Ему невозможно услужить, а Он в избытке служит Своему творению. Само значение Бога – быть тем, кого невозможно обогатить, в то время как Он сам всегда обогащает. Быть Богом означает невозможность быть на содержании какого-либо существа или силы во вселенной. Напротив, Его Божественность предполагает постоянное побуждение быть даятелем и жертвователем. Но не нам судить, что для Бога наилучший способ проявлять максимум Своей любви – никого не обижать. Наоборот, Писание учит, что «дабы вместе явить богатство славы Своей над сосудами милосердия» (Рим.9:23), Богу нужно приготовить к погибели и сосуды гнева (Рим. 9:23, см. John Piper, The Justification of God, ch. 3 and 10, где приводятся доказательства, что в этом отрывке речь идет о вечной судьбе человека).
Талботт возражает, что благодаря реформаторской доктрине предопределения Бог становится менее любящим, менее добрым, менее милостивым, нежели многие люди. В частности, он говорит, что Павел проявляет больше любви, чем «кальвинистский» Бог, когда говорит в Рим. 9:3: «Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти» (Рим.9:3). Он желал бы оказаться в аду ради своих братьев, а Бог их просто бросает.
Павел Рим. 9-11 старается дать ответ, почему избранный Божий народ оказался отторжен и отлучен от Христа. На кажущуюся ситуацию, будто Слово Божье не сбылось (9:6), он дает два ответа. Во-первых, Израильтяне не достигли закона праведности, «потому что [искали] не в вере, а в делах закона. Ибо преткнулись о камень преткновения» (9:32). Во-вторых, «Израиль, чего искал, того не получил; избранные же получили, а прочие ожесточились» (11:7). В отличие от Талботта, Павел не только признает, но и восхваляет (Рим. 1:33-36) суверенный Божий план, в котором было предначертано ожесточение Павловых братьев по крови. Посему он не только не принижает Божий вердикт в Рим. 9:3, но скорее говорит, что если бы Бог позволил, он бы лучше хотел пожертвовать своим местом среди избранных с целью, чтобы другие были избраны. Павел не отрицает мудрость и любовь Божью, приготовляющую «сосуды гнева» (9:22); он просто выражает то, что говорил Давид и многие родители (кальвинисты!) о своих нераскаявшихся детях и любимых: «Сын мой Авессалом! сын мой, сын мой Авессалом! о, кто дал бы мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!» (2Цар.18:33).
Если Талботт неспособен представить себе психологическую возможность славить суверенитет Бога над человеческой жизнью и одновременно плакать о нераскаявшемся сыне, то это из-за ограниченности его эмоциональных способностей, а не из-за невозможности совместить эти две эмоции в одном благочестивом сердца. Стоит прислушаться к самому Павлу. «Не заботьтесь ни о чем», — говорит он в Фил. 4:6, и в то же время: «у меня ежедневно стечение [людей], забота о всех церквах» (2 Кор. 11:28). Такое совмещение «незаботы» и «заботы» — пример ежедневного познания суверенитета Бога.
В последней половине своего эссе Талботт говорит, что мы не можем любить ближнего совершенным образом, если мы одобряем Бога, отказывающего действовать в интересах нашего ближнего, т.е. отказывающего любить нашего ближнего, как мы его любим. Ответ на эту критику содержится в предыдущих абзацах. Но я еще раз подчеркну. Осуждение человека не содержится в заповеданной явленной воле Бога. Посему мы не имеем права на этом основании лишать людей этой любви. Мы должны вместе с Павлом подвизаться, чтобы спасти хотя бы некоторых (1 Кор. 9:22; Рим. 11:14) и оставить ограничения избирающей любви Богу.
Талботт может возразить, что мы в принципе неспособны на совершенную любовь, потому что одобряем осуждение некоторых. На это я отвечу, что «совершенство» любви нельзя измерить счастьем людей, всех или даже некоторых. Мерилом совершенства может служить лишь Бог. Совершенная любовь ко всем и к некоторым – это любовь, соответствующая Божьим целям. А Божья любящая цель по отношению к Его творению включает в себя ожесточение одних и помилование других (Рим. 9:18). Также Его цель заключается в том, чтобы мы не знали, кто из творения ожесточен, но чтобы явили любовь ко всем, желая их спасения.
Наконец, Талботт утверждает, что логически невозможно любить Бога, если Он прежде не полюбит меня. Ведь моя любовь к Богу предполагает осознанную благодарность за то, что Он сделал для меня. В связи с этим утверждением возникает одна проблема. Оно предполагает, что любовь к Богу может логически возникнуть только тогда, когда в ответ я получаю какое-то благо (кроме постижения Божьего характера и деяний). Это становится проблемой, потому что, по словам Джонатана Эдвардса, первостепенная и главная основа истинного поклонения – это «бесконечно превосходная и дружелюбная природа божественных начал как они есть, независимо от воздействия, оказанного на человека» (Religious Affections, New Haven: Yale University Press, p. 240). И если это так, то не так уж и невозможно логически неизбранному человеку поклоняться Богу. Не будет настолько логически противоречиво такому человеку одобрить Божий великий замысел искупления и быть благодарным, что он играет определенную роль в славе Божьей милости (Рим. 9:22-23). Конечно, нам это покажется абсурдным, потому что из Слова Божия мы знаем, что именно такое поклонение присуще человеку избранному и рожденному от Бога. Древний вопрос, любим ли мы Бога настолько, чтобы быть осужденными ради Его славы, ставит не логическую, но библейскую и богословскую проблему. Бог, осуждающий человека, любящего Его настолько, чтобы быть осужденным ради Его славы, не имеет места в Библии и не достоин поклонения, потому что в осуждении такого человека Он принижает собственную славу.
Конечно, в каком-то смысле неизбранные не могут любить Бога. Но это моральная неспособность, а не физическая или логическая, «люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы» (Ин. 3:19). Люди неспособны любить Бога, потому что они подавляют истину неправедностью (Рим. 1:18), они не видят славу Божью «по причине их невежества и ожесточения сердца их» (Еф. 4:18). Поэтому когда в 1 Ин. 4:19 говорится, что мы любим Бога, «потому что Он прежде возлюбил нас», смысл состоит в том, что Божья любовь должна была прежде возродить наше сердце (Ин. 1:13) и явить искупительную любовь во Христе (1 Ин. 4:10), чтобы мы смогли возлюбить Его. Этот стих невозможно приводить (как это делает Талботт) как доказательство, что любовь к Богу со стороны неизбранных логически невозможна. Этот стих лишь подчеркивает моральную неспособность любить Бога без Его предваряющей благодати.
О личном
Я понимаю, что этот ответ представляет довольно односторонний взгляд на библейское предопределение и сосредоточен лишь на вопросе осуждения. Но я не собираюсь оправдываться за такое особое внимание доктрине, которую Герхард Вос назвал «библейской доктриной неизбрания» (см. Redemptive History and Biblical Interpretation, pp. 412-14). Но я должен заметить, что Писание делает серьезный акцент на предуставлении к вечной жизни избранных и на истинной вине заблудших.
Несколько раз Талботт ссылается на свою дочь. Однажды он говорит: «Если Бог и в самом деле не избрал ее, как ее мать может поверить, что Он достоин ее поклонения?» (с 14). После такого и других заявлений я не могу отделаться от мысли, что мерилом чувств и мыслей Талботта является отнюдь не Бог. У меня самого три сына. Каждый вечер, когда они засыпают, я вхожу к ним, хожу от кровати к кровати, возлагаю на них руки и молюсь. Иногда меня переполняют слезы радости и надежды. Я молюсь, чтобы Карстен Лук стал великим целителем души, чтобы Бенджамин Джон стал моей правой рукой в благовестии, а Абрахам Кристиан по мере роста в вере воздавал Господу славу.
Но я не остаюсь в неведении, что возможно, Бог не избрал моих сыновей быть Его сыновьями. Конечно, я бы жизнь отдал на то, чтобы они были спасены, но я не буду бунтовать против Всевышнего, если они будут потеряны для Царства. Он Бог, я всего лишь человек. У гончара есть все права над глиной. Мое право лишь в том, чтобы преклоняться перед Его безупречным характером и верить, что Судья всей земли всегда творил и будет творить правду.
______________
Оригинал статьи на сайте desiringgod.org
Перевод сделан — Hleb Yermakou
