Этот вопрос касается миссии Церкви. И особенно актуален он для евангельских христиан. Если спасение человека заранее определено неизменным Божественным решением, в чем смысл благовестия?
Я никогда не забуду своего ужаса, когда доктор Джон Герштнер задал этот вопрос во время одной из своих лекций. Нас было около двадцати студентов, сидевших перед ним полукругом. Поставил он вопрос так: «Ну что ж, господа, если из вечности Бог суверенно предопределил избрание и наказание, зачем нам вообще думать о благовестии?» Когда профессор начал свой опрос с левого края, я вздохнул с облегчением, потому что сидел последним справа. Я утешал себя надеждой на то, что кто-нибудь да ответит на вопрос прежде, чем очередь дойдет до меня. Но утешение было недолгим. Первый студент ответил на вопрос профессора так: «Честно говоря, не знаю. Этот вопрос всегда меня беспокоил». Второй студент сказал: «И я не знаю». Третий лишь отрицательно покачал головой, даже не подняв глаз. Один за другим все студенты признались в том, что не знают ответа. Костяшки домино стремительно падали в моем направлении.